И зачем мы всегда недовольны? И о чем ропщем? И по что несчастны?
Лет восемь, если не больше, я от всей души страдала о том, что меня с детьми бросил муж. Легко так ушел, насовсем – с концами. Мне было чуть за тридцать. До сорока я его оплакивала. Возвращалась поздно с работы, садилась прямо в пальто в прихожей и рыдала в голос. О том, что мать-одиночка и брошенка.
Роптала - это слово я узнала от Александра Андреича Проханова. Помню, пришла к нему за интервью. Денег на диктофон у меня не было, но коллега научила меня записывать голос на телефон. Включила запись, беру интервью и понимаю, что телефон мой записывает только 10 минут. А дальше – снова включать запись или как? А Александр Андреевич хорошо говорит, стихи цитирует. Я вопросы задаю, но понимаю, что интервью на телефон не записывается! Нужно на память запоминать дословно всё, что мудрый человек говорит: «Она роптала…» - «А как бы вы хотели умереть?» -«Так, чтобы вы мне принесли кружку холодной воды», - отвечает серьезно. Вот я и запомнила полосу текста. И когда выслала ему интервью, взятое не на диктофон, а по памяти, на заверение, он ответил: «Я вам доверяю, публикуйте, как есть».
Я жаловалась в те времена и роптала, что я одна. Что мужа нет. И все семьи ходят с отцами счастливые. А мы, матери-одиночки, и за мать, и за отца.
Зачем я была тогда недовольна? Почему не ценила то мирное и спокойное, и солнечное время? Пусть без мужа. Зато не было войны! И все еще были живы. А я их, тех, кто еще был жив, не ценила. И не ценила мир. И рыпалась, искала лучшее, хотя лучшее было рядом. Мир был. Мир.
Есть люди, которые проходят по касательной по чужим судьбам. Мимо проходят и дальше живут свою жизнь. А я, наверное, окуналась в чужие жизни. Примеряла их на себя, как платья. Это было неправильно.
Я видела полные семьи. Видела отцов. И мне тоже очень хотелось мужа и отца детям. Я была недовольна тем, что имела. Хотя даже без мужа я имела так много. Но уцепилась за призрак – бывшего мужа. Наверное, тогда этот мой ушедший к другой бывший муж научил меня – нет – не терпению. Он научил меня жить с комом в горле. Даже когда смеялась, ком в горле. И еще он научил меня концентрироваться на самом главном - лишь бы выжить.
Только бы жить. Потому что было время – мне и жить не особо хотелось без него. 15 лет все-таки вместе. И враз – ушел. Но, пока дети были маленькие, надо было жить. А психологи говорили: «Детям нужна счастливая мама». Я цеплялась, хваталась, ухватывалась за всё, что хоть краешком напоминало счастье. За все, что хоть чуточку удерживало в жизни.
Материальные проблемы – это такие бумажные цветочки. Это полная фигня. И до сих пор смеюсь, когда кто-то жалуется на материальные проблемы. Заработать деньги – фигня. Оплатить кредит – фигня. Дураков работа любит, а значит, всё купим, что хотим. Если захотим…
И внешнее – фигня. Неловко говорить об этом в лицо, но смешно же, когда кто-то жалуется на морщины, лишний вес или седые волосы. Мелочи. Мелочи.
И коррупция, олигархи, вранье во власти, все это тоже такая фигня! Разве коррупция имеет прямое отношение к нашей реальной жизни? Разве революция имеет отношение? Это все иллюзии, как компьютерные игры, в которые можно погрузиться с головой, но лучше вынырнуть из этой иллюзии в реальность.
Пастернак писал о двух влюбленных в Петрограде 1917-го, которые не заметили революции, потому что были влюблены.
Наши бабушки в войну не замечали нищеты, потому что были счастливы в своем маленьком реальном счастье. Моя бабушка в 44-м мою маму родила. И картошке в мундире радовалась. А мой дядя в 12 лет на заводе работал – на ящике стоял, потому что маленький был и до станка не дотягивался. И вспоминал это время, как счастливое. Детство такое. Детство всегда счастливое.
И врут всё современные психологи про детские травмы. Выдумали это, чтобы создать армию несчастливых, ропщущих плакальщиков и плакальщиц.
Нельзя зацикливаться на негативе! Нельзя жаловаться. Нельзя роптать.
Я недавно случайно увидела в интернете обсуждение на тему: «Любимая еда наших бабушек и дедушек». Жаренная картошка со шкварками – самая желанная была у них еда. Где просто, там ангелов – по сто.
Я спросила маму, что они любили есть в послевоенные годы. Мама ответила: «Всё! Всё было вкусно!» И все платья были впору и хороши. И все игрушки были любимые. Потому что ценили малое. Ценили то, что есть. Моя мама все детство мечтала поехать в пионерский лагерь. А дед ей говорил: «Пусть те, чьи отцы погибли на фронте, едут в лагерь отдыхать. А у тебя отец есть, ты уже этим счастлива!» И моя мама счастлива всю свою жизнь. Повезло ей. Не умеет она роптать и жаловаться.
А мы, мое поколение, мы зажрались. Мы позволяем себе недовольство - большой грех. Мы не ценим то, что имеем. И главное – мы не ценим свою жизнь саму по себе. Нам необходимы всякие искусственные дополнения к этой нашей жизни. Лицо без морщин. Фитнес. Муж. Машина желательно иномарка. И в Питер на выходные. Почему мы не можем быть счастливыми просто так? Ведь где просто, там ангелов по сто!
Стою на службе, спина болит и хочется сесть. А старинные бабки дольше меня стоят и поклоны кладут и потом еще убираются в храме. Не болит у них что ли ничего? Или просто у них другие критерии боли?
У ворот храма нищие – знаете, кто? Мужики моего возраста и даже младше. Молодые мужики милостыню просят! И старые бабки, которые службу отстояли, им милостыню подают! Я остановилась, специально разглядывала этих мужиков. Здоровенные такие колдыри. На выпивку собирают: «Продайте Христа ради!» - так и говорят. Это в Соцгороде у нас, в Казани. Очень намоленный храм. Толпа мужиков милостыню у ворот просят. Старухи старые им деньги дают. Вот как всё сейчас с ног на голову перевернулось. Похлеще западного трансгендерства! Молодые, сильные, здоровые мужики аскают деньги у старых больных старух! И старухи им крохи свои пенсионные отдают «Христа ради».
Вчера сидели с подругой в кафе. Молодой красивый парень-официант принес нам чай с жасмином, как заказывали. Пьем и нахваливаем: «Какой душистый жасмин!» И уже когда выпили целый чайник, официант к нам подходит, стыдливо признается: «Простите! Я вам вместо чая с жасмином обычный зелёный сделал. Вот вам бесплатно еще один чайник – на этот раз уже точно с жасмином, как заказывали!» Мы хохочем: «Если бы вы нам не сказали, мы бы и не заметили!» Великая сила внушения! Унюхали жасмин там, где его не было!
Также и со счастьем. Пытаемся уловить его аромат там, где им даже не пахнет. И наоборот. Не видим счастья, когда оно рядом. Счастье - уже в том, что живешь.
Парень этот, официант, очень извинялся, что неправильный чай нам сначала принес. А я думала о том, что ведь, не ровен час, именно этот веселый молодой казанец-официант пойдет на фронт защищать меня. И подругу мою. И всю мою Родину. И какие чаевые ему за это оставить?
А муж мой бывший, который много лет назад бросил меня с детьми, недавно сказал мне, что ему стыдно, что сумасшедшая путиноидка подписывается его фамилией.
Еще тогда, когда мне было чуть за тридцать, я стала для него чем-то вроде половой тряпочки, которой сначала моют полы, а потом об которую вытирают ноги. Ветошью я для него была. И ветошью себя ощущала, всеми силами пытаясь доказать нужность этой вонючей, бесцветной, грязной ветоши. Приходила с работы, садилась в прихожей на половичок и плакала о нем. Воск, стекающий с горящей свечи, ценнее. Но и за это, и за то – благодарна. Я научилась ценить даже корпию – ветошь. Даже оплывший воск со сгоревшей свечи. Потому что в воске жизни больше. И в половой замусоленной тряпке жизни больше, чем в нём.
Когда мой дедушка умирал, рядом с ним сидела моя мама. Он говорил: «Мать! Мать! Мать!» - «Ты хочешь, чтобы мама пришла?» - спрашивала моя мама. «Нет! – отвечал дед – Мать!» Так и умер с этими словами. Лишь потом мама поняла. Он хотел сказать: «Берегите мать!» Моя маленькая, скромная, тихая, почти незаметная бабушка была для деда, человека очень властного, строгого, сурового, сильного, цельного самым важным в жизни. И это выяснилось только после его смерти, когда мама осмыслила эти его последние слова.
Незаметное хлопотливое счастье - рядом. Воск, стекающий со свечи. Бабушка моя работала много, говорила мало. Просто была такая теплая, надёжная. Все очень удивились, когда она вдруг позволила себе умирать от старости.
Настоящее важное, ценное, великое – незаметно, принимаемо как должное. Воск стекающий со свечи, чтобы горела свеча. Половая тряпочка, создающая чистоту. Половая тряпочка. Вытри ноги, входи и живи!